Ночи кровавого железа - Страница 76

– Он растет на глазах, – прошептала Белинда.

Я не мог рта раскрыть. У меня язык прилип к гортани.

Человек продолжал двигаться, несмотря на воздействие Покойника. Проклятие давало адскую силу!

Почему Конфетка не убежала от него? Покойник замедлил бы шаги убийцы, и он бы ее не догнал.

– Ух! Белинда! Не смотри этому чудищу в глаза. У меня такое чувство, что, если он положит на тебя свой зеленый взгляд, ты пропала.

– Хорошо. – Она не нервничала. Моя девочка Белинда не из таких. Она невозмутима, как ее папочка. – Ты зажжешь свечи или дашь этим насекомым одолеть меня?

Из угла рта злодея вылетали бабочки.

Я зажег серную свечу от обычной свечки, которую захватила с собой Белинда, и поставил на пороге. Когда я ставил вторую свечу, негодяй заметил, что он здесь не один.

Боже, какой он был огромный! Вроде Плоскомордого, только еще крупнее. И где Уинчелл его отыскал? Такое громадное существо не должно бегать на свободе. Он медленно повернул голову.

– Почему ты не пырнешь его, Гаррет? Тебе нравится тянуть время, да?

Да. Потому что у меня слишком много совести. А в этот раз еще потому, что я совсем растерялся. Этого не могло быть. С убийцей девушек разделались у Гулляра. Сейчас я уже должен был лежать в постели, может, даже спать.

Гигант поднял Конфетку вверх ногами так высоко, что только голова ее касалась пола. И тут он выпустил из рук веревку. Веревка со свистом скользнула по плахе, и Конфетка плюхнулась на пол. Хотя во рту у нее торчал кляп, она начала издавать какие-то звуки, будто пытаясь произнести мое имя

Я надеялся, что она не хочет меня о чем-то предупредить. У меня не было времени выуживать из нее это предупреждение. Гигант засверкал зелеными глазами. И стал изрыгать бабочек. В основном тоже зеленых. Старик Дракир любил зеленый цвет.

Прямо у нас на глазах гигант начал стареть. Каждую минуту он становился старше на несколько лет. Рост его тоже уменьшился, хотя, чтобы добраться до него, мне надо было подставить лестницу ступенек в пятнадцать.

Он приглядывался к Белинде.

Он тяжело задышал, будто бежал против урагана. Он пыхтел и хрипел. Бабочки полетели у него из ноздрей. Довольно глупые насекомые, или заклинание в этой части было плохо продумано. Почти все бабочки летали за убийцей.

Я держал перед ним зажженную серную свечу. Бабочки не доставали меня через марлю. Правда, ему, похоже, было все равно. Он не отрывал взгляда от Белинды.

– Не смотри этому ублюдку в глаза, – напомнил я ей и отодвинулся в сторону.

Я встал на колени и пополз вперед, негодяй продолжал проделывать свой леденящий душу фокус. Я перерезал ему сухожилия за правым коленом и левой лодыжкой. До него не сразу дошло, что к чему, но он упал. Затем снова стал подниматься. Я проткнул ножом его правую ладонь и пригвоздил ее к полу. Белинда вонзила нож в левую ладонь.

– Попробуй заткнуть ему рот кляпом, Гаррет.

В ней играла кровь Контагью.

Нарастающая боль и повреждения сломили гиганта настолько, что проклятие ослабело. Тут за дело взялся Покойник. Злодей словно окаменел.

Откуда-то совсем издалека долетел шепот, будто доносимый встречным ветром:

«Ты пришел вовремя.»

Я освободил Конфетку.

– И зачем ты развлекаешься с этими извращенцами? Нет чтобы найти нормального приятного парня вроде меня.

Конфетка меня обняла. Она не проронила ни слова, даже когда Белинда пошутила:

– Может, она подумала, что тебя уже прибрали к рукам.

Конфетка только теснее прижалась ко мне, словно решила никогда не отпускать.

Бабочки порхали вокруг, как пьяные. Я тоже стал задыхаться от серного дыма. Насекомые садились на обнаженные руки Конфетки. И звали своих сородичей. Я опять подумал: вдруг эти маленькие черти переносят проклятие?

– Пошли отсюда. Запрем этих тварей здесь, со свечами.

Я решил, пока Покойник занят, незаметно пронести несколько свечей и в его комнату, исключительно ради эффекта.

Белинда стала помогать Конфетке, хотя и не очень любезно. Я взглянул на нашего незваного гостя. Из его приоткрытого рта все еще выползали бабочки. Белинда сказала:

– Нельзя оставлять его здесь.

– Почему?

– Он сдохнет.

– Туда ему и дорога.

– Пошевели мозгами, гений!

«В самом деле. Наступит твой черед нас пугать.»

– Не вмешивайся. – Я заворчал, мне стало противно. Если злодей умрет, проклятие может перейти только ко мне. Не думаю, что это будет так уж здорово. – Надо, чтобы он оставался без сознания. А то он может покончить с собой.

У меня возникло внезапное убеждение, что проклятие привело Уинчелла в заведение Гулляра, чтобы он отвлек внимание от покушения на Конфетку.

Покойник просигналил:

«Я могу его удержать.»

– Как ты удерживал его, когда я вернулся?

«Свяжи его, если тебе будет от этого легче.»

– Хорошо. – Я заглянул в комнату Конфетки. Дыхание негодяя улучшилось. Пол был устлан бабочками. Только некоторые из них проявляли признаки жизни. Я сказал:

– У меня возникла идея. Пусть проклятие перескочит на Покойника. Тогда он будет…

– Тогда он будет разговаривать с тобой напрямую.

– Ты практична до ужаса. – Я развязал моток полотняной веревки и принялся за нашего злодея. У меня ушел весь моток, затем я еще вставил ему в рот кляп. Потом я избавил его от серных свечей. И дал Белинде свою дубинку.

– Если он пошевелится, сразу же тресни его.

– Куда ты идешь?

– За Тупом. Чтобы они убрали отсюда нашего гостя.

Но до этого дело не дошло. По крайней мере тогда.

59

Я должен был знать. Этого следовало ожидать. Черт побери, надо было принимать это в расчет. Это была судьба. С тех самых пор, как я связался с Брешущим Псом, как я ни увиливал, Амато нигде не давал мне проходу. Поэтому я совершенно не удивился, когда увидел, что Брешущий Пес расположился у меня в коридоре вместе с Сас и Дином, Сас очень расстроена, Амато суетится вокруг Дина, а Дин слабым голосом настаивает, что с ним все в порядке. Дин был настолько ошеломлен, что не чувствовал боли.